Брови Аласдера взлетели вверх, а затем он объявил: — «Мои родители поженились всего за девять месяцев до того, как мы с Колле родились, и, судя по всему, более трехсот лет спустя они до сих пор шокируют слуг, будучи пойманными в дезабилье в столовой, библиотеке, зимнем саду, кабинете отца».

Софи почувствовала, как ее брови поднялись, когда он перечислил комнаты. — «Где они живут? В замке?»

— Да, — сказал он так, будто в этом не было ничего страшного.

— Черт, — выдохнула она, а затем резко взглянула на него. — «В Шотландии, да?»

— «Да.»

Глаза Софи сузились. — У тебя же нет титула, да?

Аласдер покачал головой. — «Мой отец — барон, но это вообще не титул».

Она фыркнула на комментарий. Ей это определенно казалось титулом.

— «Софи?» — торжественно спросил он. — Ты согласишься стать моей спутницей жизни?

Она на мгновение пристально посмотрела на него, испытывая искушение сказать «да», но затем спросила: — «Это дело….? Это Больно?»

Аласдер напрягся, но именно выражение его лица ответило на вопрос.

— Больно, не так ли? — требовательно спросила она обвиняющим голосом, и, прежде чем он успел ответить, спросила: — Сильно?

— «Боюсь, что да», — признался он.

— «Конечно», — пробормотала она разочарованно и повернулась, чтобы залезть на кровать и уткнулась головой в подушку, а телом — поверх одеяла.

— «Это нет?» — спросил Аласдер после того, как прошла минута.

— Это «мне нужно с этим переспать», — прорычала она в подушку, а затем подняла голову и посмотрев на него, добавила: «И тебе нужно сделать что-то, чертовски… — гораздо-более-романтическое-со мной-если-ты-ожидаешь-что-я-переживу-агонию-чтобы-быть-с- тобой.

Глаза Аласдера расширились, и в следующий момент он быстро пополз вверх по кровати. Софи опустила голову обратно на подушку и улыбнулась, когда он начал тыкаться носом в ее шею и проводить руками по ее телу.

Софи на цыпочках прошла по коридору, прокравшись мимо гостевой спальни так тихо, как только могла. Коннор мог утверждать, что они спят крепко, но она подозревала, что это неправда. Эти люди были Силовиками. Она сомневалась, что кто-то из них спал мертвым сном. Вероятно, они просыпались от малейшего шума, а это, вероятно, означало, что неважно, насколько тихо она себя вела, они проснутся, но Софи все равно собиралась попытаться.

Было всего десять часов утра. Она спала чуть больше трех часов или около того. Она должна была еще спать, как Аласдер, но ее разбудила жажда. И голод, но жажда была сильнее. Или, может быть, это был ее живот. Софи не была уверена: и она полагала, что этого и следовало ожидать. Они не успели ни поесть, ни выпить вчера вечером, прежде чем появились мужчины, и она, честно говоря, не была уверена, когда они ели или пили что-нибудь до этого. В чем проблема потрясающего секса, решила теперь Софи. Они были так заняты и отвлечены, что забывали есть и пить.

Конечно, вчера вечером большую часть времени они провели в разговорах с дядями, братом Аласдера и Тайбо. После этого ей и Аласдеру удалось провести только один раунд вызывающий оргазм возни. Затем они потеряли сознание и проспали три часа. Эта возня не была сексом. Аласдеру не пришлось даже раздевать ее или себя, чтобы довести ее до оргазма, и она проснулась все еще полностью одетой.

Честно говоря, было немного неловко, насколько она отзывчива. Или, может быть, это было его умение, подумала Софи и предположила, что она не может жаловаться на тридцать-пятьдесят тысяч женщин, с которыми, как предполагал Лудан, был Аласдер, если это привело к таким навыкам, которыми обладал мужчина.

— «Тридцать-пятьдесят тысяч женщин», — с тревогой подумала Софи. Аласдер заверил ее, что их было не так уж много, пока вчера вечером он сосал ее шею и ласкал сквозь джинсы. Он сказал, что, вероятно, было вполовину меньше. Пятнадцать-двадцать пять тысяч было более правдиво. Но она пожинала плоды, так что….

Оглядывая гостиную, Софи с облегчением заметила, что все дяди спят. — «Или они притворяются», — предположила она, проскользнув на кухню.

Подавив зевок, Софи достала из шкафа стакан и налила себе воды. Она выпила его и потянулась открыть кран, чтобы налить еще, когда стук достиг ее ушей. Выключив кран, она повернула голову, чтобы прислушаться, не зная, было ли это в ее дверь или через коридор. Но раздался второй стук, и на этот раз она была уверена, что это к ней. — «Наверное, это миссис Эбботт из соседнего дома», — подумала Софи, ставя стакан на стойку. Эта милая пожилая женщина пекла каждое воскресенье и часто приносила ей угощения в знак благодарности за то, что она забирала для нее почту.

Софи поспешила в прихожую, отчаянно пытаясь открыть дверь, прежде чем миссис Эбботт успеет постучать еще раз и разбудить всю квартиру. Ей это удалось, но она замерла от удивления, когда увидела, кто стоит за дверью.

— «Папа?» — Ее взгляд скользнул по Джорджу Томлинсону, рассматривая его необычно растрепанный вид, цветы, которые он держал в одной руке, и сумку в другой.

— «Я принес тебе цветы и небольшой подарок, чтобы подбодрить тебя», — объявил он, держа оба предмета. Затем он прошел мимо нее и направился на кухню, сказав: «Надо поставить их в воду».

Широко раскрыв глаза, Софи закрыла дверь и поспешила за ним, по пути оглядывая коридор и гостиную. Но шторы были закрыты, было достаточно темно, и она не могла видеть спящих там мужчин.

— «Я принес твои любимые: гвоздики и ромашки», — объявил мистер Томлинсон, доставая из-под раковины вазу и начиная наполнять ее водой. — «Надеюсь, они сделают свое дело и заставят тебя чувствовать себя хотя бы немного лучше».

— «Немного лучше?» — спросила Софи в замешательстве, и не только из-за его слов, но и потому, что он знал, где она хранит вазу, он был у нее, без ее ведома. У Меган был запасной ключ от ее квартиры, но у мистера и миссис Томлинсон — нет.

— «Я знаю, что ты, должно быть, расстроена из-за того, что ты и твой друг не смогли поехать на Ниагарский водопад», — объяснил он, быстро снимая обертку с цветов. — «Должно быть, ты разочарована. И, конечно же, авария……… — добавил он немного жестким голосом.

Софи минуту смотрела ему в спину, пока он работал, а затем спросила: — «Откуда ты узнал, что с моим другом произошел несчастный случай?»

Мистер Томлинсон выключил кран, когда ваза была заполнена наполовину, поставил в нее цветы и повернулся к ней лицом. — «Я тебя люблю.»

— «Я тоже тебя люблю, папа», — медленно ответила она, а затем спросила: — «Что все это значит?»

Когда он просто беспомощно посмотрел на нее, Софи сглотнула комок в горле и грустно спросила: — «О, папа, что ты наделал?»

— «Я люблю тебя, Жасмин», — в отчаянии сказал Джордж Томлинсон, и Софи почувствовала, как у нее застыла кровь, когда он назвал ее именем матери.

Глава 27

— «Я люблю тебя, Жасмин. Ты должна это знать, — в отчаянии сказал Джордж, приближаясь к ней. — Я так тебя люблю, я…

Он резко остановился, когда Софи сделала шаг назад. Моргнув в замешательстве, он выдохнул: —«Софи», — слегка нахмурившись, как будто только что узнав ее.

Она молча смотрела на него, не узнавая этого человека. Это был не друг ее родителей, и не отец ее лучшей подруги, который взял ее к себе и воспитывал вместе со своими детьми. Этот человек всегда был спокойным и уверенным в себе, способным взять на себя ответственность. Но этот растрепанный, растерянный мужчина, назвавший ее именем матери. С этим человеком явно было что-то не так, и хотя она была уверена, что за смертью не мог стоять ее отец, Софи могла поверить, что именно этот человек — мог.